Я мстю, и мстя моя ужасна!
  Мессия с топором, или особенности национальнй рок-оперы
  Вот такие пирожки, или Наше всё на сцене ГИТИСа
  «Мюзикл, а чё там!», или Тема сортира раскрыта
  Странная история странного мюзикла
  Тот самый слон, те самые кошки...
  Призрак Призрака
  Звукорежиссер печального образа или Тщетная борьба Человека из Ламанчи с коллегами-мельницами
  Все лучшее - детям!
  Ход конем по голове
  Упакованный "Норд-Ост"
  Последнее дуновение "Норд-Оста"
  Кошмар в городе Иствик или "Ну я не понял, шо конкретно ты имела в виду?"
  А причем тут, собственно, губы?
  "Чикаго" без Киркорова? Не в этой жизни...
  Золотые хиты, Mamma mia!
  Музей на "42-ой улице"
  Чикаго, Киркоров and all that jazz!
  Впервые в России – Великие мюзиклы мира
  Кабаре, или Боб Фосс живет в Одессе
  Наша Дама из Парижа или Notre- Dame de Paris с русским колоритом - часть первая
  Наша Дама из Парижа или Notre- Dame de Paris с русским колоритом - часть вторая
  Нотр-Дам 2000 - Необходимое предисловие от авторов
  Нотр-Дам 2000 - Акт I
  Нотр-Дам 2000 - Акт II
  Рецензия на текст русской версии Belle
  Призрак Оперы в переводе Ирины Емельяновой. Критические заметки
  Дракула. Романтический мюзикл
  Записки из глубинки
  ОБО МНЕ


MBN
 

Я мстю, и мстя моя ужасна!

 

Дорогие мои читатели, мой почтенный возраст таков, что я, вероятно, уже начал впадать в детство и снова верить в чудеса. В данном случае, в русский мюзикл, бессмысленный и беспощадный. Ведь, казалось бы, еще недавно я ознакомился в компании с сэром Райсом с очередным шедевром российского мюзиклпрома (о чем имел счастье вам доложить ранее). И вроде бы этот опыт должен был остановить меня, сказать: хватит, Фрэнк, баста, финита ля комедия, гейм овер. Но нет же – новый российский мюзикл – и я снова в строю, с топором наперевес. И, признаюсь, он мне еще пригодится, топорик-то.

 

         «Монте-Кристо» - ах, какой заманчивый сюжет. Меня захлестнула волна воспоминаний о молодости, о тех годах, когда я был юн и наивен, почти как молодой Эдмон Дантес, и запоем читал Дюма (сокращенный пересказ на английском), восхищаясь благородством и беспощадностью самого известного мстителя в мировой литературе. Могу даже, положа руку на топор… тьфу, на сердце сказать, что этот образ, несомненно, повлиял и на мой путь в искусстве. В общем, воспоминания молодости будоражили мне душу – и я решился. Тем более, что в мире еще никто не брался за этот сюжет… за исключением – кого бы вы думали? А ну все быстро достаем зажигалки! Да, это был он, Стивен Сондхайм. Британец Бонд, Кристофер Бонд превратил реальную историю из криминального мира об убийце-брадобрее Суини Тодде в пьесу, вдохновляясь именно романом Александра Дюма. А вслед за этим пьеса попала на глаза Сондхайму – и так появился шедевр… однако, я отвлекся.

 

         Проект «Монте-Кристо» затеял театр Оперетты, решивший противопоставить поставляемому по мюзиклопроводу Париж-Москва продукту свой собственный, благо, что талантов – старых и молодых -  российской земле не занимать. К последним относится композитор Роман Игнатьев, чьи заслуги в программке выглядят более чем скромно, а к старым – знакомый мне уже по переводам текстов пресловутого «Нотр-Дама» Юлий Ким. Продюсеры – директор театра Оперетты Владимир Тартаковский и Алексей Болонин, которые уже засветились в продюсерской команде «Нотр-Дама» и «Ромео и Джульетты».

 

         Алексей Болонин на официальном сайте порадовал потрясающим заявлением, которое тронуло меня до глубины души. Позволю себе процитировать его полностью.

 

«До начала работы над «Монте-Кристо» не было понятно, как может развиваться жанр мюзикла в нашей стране - дальнейшее копирование западных постановок представлялось малоинтересным, а полноценного и качественного материала для создания собственного спектакля не было. Все изменилось, когда появилась идея мюзикла «Монте-Кристо» по мотивам романа А. Дюма, и я прочитал либретто Кима и послушал музыку Игнатьева. Нам стало понятно, что с таким материалом можно не только создать прекрасный спектакль, но и продвинуться вперед, создав, по сути, первый в России мюзикл мирового уровня и качества. Я уверен, что зритель по достоинству оценит нашу работу.

 

Не знаю, как зритель – зритель существо зачастую тупое и неприхотливое, а я-то ее по достоинству оценил. Ключевые слова – по достоинству.

 

Итак, открывается спектакль до боли знакомой сценой – маскарадом. Здесь было мне сразу несколько реминисценций. Первая – это, разумеется, великий и ужасный «Призрак Оперы». Да-да, и здесь наследил Ллойд-Уэббер.

 

Кто узнает кого?

 

спрашивает толпа, а я автоматически перевожу “But who can name the face?” ©

Персонаж-в-красном-и-красной-маске (Красная Смерть из того же «Фантома»? Ан нет, Бошан (Александр Бабенко), как подсказывает программка) отчаянно кривлялся, до боли напоминая какого-то такого же бессмысленного персонажа а ля «глас народа» из «Джекила и Хайда» в версии театра им. Моссовета (помнится, об эту бессмертную постановку я уже заточил свой топорик). Вместе с ним кривлялась массовка в стиле, напоминавшем «Кошек» (все того же, черт побери, Ллойд-Уэббера).

 

На хореографии (хореограф – Ирина Корнеева), к слову, я сразу поставил крест, по ходу действия переправив его на жирный ноль. Какие-то невразумительные балетные па в исполнении солистов (например, в дуэте Дантеса с Мерседес) в сочетании с кошачьими ужимками массовки утомили меня очень быстро. Прошу заметить, в оригинале эти ужимки хотя бы исполняются профессионально. Надо сказать, массовка меня утомила не только плясками, но и песнями. Их конвульсивные подергивания сопровождались повторением фраз солистов по нескольку раз драматическим шепотом (в психиатрии, девочки и мальчики, такое поведение называется эхо-симптомами).

 

Но вернемся к Ллойд-Уэбберу. Над «бальной залой» маскарада висит гигантская люстра. To the new chandalier!©, дорогие мои.

 

Надо, правда, отдать должное, на фантомский лад меня настроила организация театра, перед началом спектакля вкрадчивым голосом из динамиков попросившая отключить мобильные телефоны и воздержаться от фото- и видеосъемки, а то, знаете ли, «месть графа может быть непредсказуема». Монте-Кристо немедленно предстал в моем живом воображении персонажем, напоминающим нечто среднее между Фантомом и фон Кролоком – ну там, бархатный плащ, маска, юные девы в обмороках... и раскрытие образа, к слову уж. Увы, как показал «опыт – сын ошибок трудных» © (а тут я ловко блеснул знанием русской классики), сходства не наблюдалось, за исключением пристрастия к черному цвету.

 

Вернемся, однако же, к нашему предмету обсуждения. Сначала я, признаться, решил, что каким-то непостижимым образом попал сразу на второй акт спектакля, ибо уже вовсю гремел бал у Монте-Кристо, как мне любезно сообщил хор, а Мерседес уже кричала «Автора! Автора!»… то есть, конечно «Эдмон! Эдмон!». «Автора! Автора!» кричал, в свою очередь, и я после первых же «арий», но тщетно. Даже мудрая программка отказалась выдать мне того, кто одной левой… видимо, ногой создал этот прелестный сценарий.

 

Псевдо-второй акт все же оказался первым (как жаль! Как чертовски жаль!); это был вовсе ловкое забегание вперед, за которым последовал длительный – аж на весь оставшийся акт – флэшбэк. Флэшбэк отделяется от первой сцены лирическим сольником очередного второстепенного героя, который введен сюда только для того, чтобы подавать реплики, ну и чтобы, как у взрослых, был свой Рассказчик/Че/Лукени/Гренгуар/дальше дополнить. Много мы видели таких персонажей. Правда у Бертуччо (А. Голубев) вся его роль рассказчика сводится, по сути, вот к этой сцене в первом акте и паре ужасающе разоблачительных фактов, которые он сообщает на балу в Акте втором. Для того, чтобы поющему актеру, которого они решили взять на эту роль, не было обидно, ему выдали песню. Общее содержание, как мне помнится, что-то на тему того, как жесток и безжалостен этот мир и как коварна судьба. Апофеоз этой музыкально-поэтической композиции:

 

Все равно не исправить уже ничего,

От беды не избавить уже никого…

 

Снимаю шляпу перед маэстро Кимом. Гениальная, гениальная рифма! Очень свежая, очень точная. Как показала печальная практика, много мы еще подобного услышим.

 

Как бы то ни было, после несвоевременного явления Бертуччо (а большинство персонажей здесь именно так и появляются), сценарий вроде как решает исправиться, и нам показывают возвращение блудного сына Будулая героического Дантеса из морей и океанов. Действо сопровождается песней о том, как широка страна моя родная (тема родины в патриотичном мюзикле всплывает раз пять из уст разных персонажей), переходящей в бессмысленную арию, она же – центральная тема мюзикла.

 

И  во сне, и наяву

Я всегда иду к тебе,

Я всегда к тебе иду.

 

Наяву/иду – это рифма. Сам догадался, да. Ну а кто к кому идет, на всякий случай решили уточнить пару раз, а то мало ли, моряки они как в порт возвращаются, к кому только не ходят. Однако, вернемся к лирическому дуэту главных героев. Юная Мерседес (В. Ланская) – допустим, смотрится более-менее убедительно. Юный Дантес – не смотрится совсем. Сразу оговорюсь – мои претензии к г-ну Балалаеву минимальны. Равно как и ко всему касту. Мне только жаль хороших, в общем-то, актеров, принимающих участие в этом утреннике. Что, перевелись на грешной Земле приличные постановки? Впрочем, бог с ним, претензии к Дантесу иного плана. Не знаю уж – гримеры ли недоработали, или актеру противопоказано играть молодого героя-любовника, да только на челе юного морехода уже сейчас читается глобальное разочарование в жизни, женщинах, и т.п. Как-то не очень вяжется с любовным дуэтом, вы не находите?

 

Следом знакомимся с Фернаном (М. Новиков) – здесь ситуация менее безнадежная; номера, впрочем, не запомнил, но кого это еще удивляет. Учитывая, что слух мой не «вскрыла» очередная гениальная рифма, будем считать это комплиментом. Хотя нет, ошибусь. Мерседес в пылу душевной страсти сравнивает Дантеса с Наполеоном, на что от Фернана слышим угрожающее: «Что ж, если ты – Наполеон…» «…то я твой психиатр,» - машинально закончил я – и ошибся. А жаль, мой предложенный вариант звучал и музыкальнее, и уместнее. По ходу пьесы понял, что г-да авторы решили пойти замысловатым путем, убрав из сюжета, собственно говоря, главного злодея. А именно, Данглара (а чего – все понятно – банковский кризис). В связи с текущей тяжелой ситуацией на рынке злодеев, пришлось прокурору Вильфору и уже упомянутому Фернану брать почетную миссию на себя и делить по-братски обязанности проштрафившегося банкира. Что самое забавное, жена банкира в сюжете осталась – видимо, чтобы упомянутому Вильфору жизнь медом-то не казалась.

 

Дантеса уводят в разгар унылой свадьбы (сопровождающееся действиями a la «голубое море из пододеяльника в заштатном детском театре» и голосящим на одной ноте хором «Любовь! Любовь!! Любовь!!!»). Толпа вслед ведомому стражами порядка Дантесу, приходит к рассудительному выводу: «Ну ничего, авось начальство разберется». Признаться, эта не побоюсь этого слова строка подошла бы какому-нибудь «Норд-Осту», но здесь в очередной раз режет ухо.

 

В ходе их занимательной беседы Дантеса с Вильфором (А. Белявский)  выясняется, что последний  каким-то непостижимым образом умудрился сам себе стать папашей (привет оригинальной истории) и дружить с Наполеоном – а дабы эта нелицеприятная история не вскрылась, приходится ему посадить юного капитана, который объехал много стран, под замок. В общем, “for the sake of the nation this Jesus must die” ©. Кстати – прежде чем перейдем к «подзамковому» бытию Дантеса – кто-нибудь может объяснить мне глубокий смысл появления персонажа «дух замка Иф», он же пронзительно-голосящий-маленький-мальчик?

 

Декорациям замка (в иной жизни – паруса Эдмонового корабля и покои графа) – моя небольшая плюшка. Возможно, кто-то скажет мне: опомнись, Фрэнки, это же ужасно. Нет, - отвечу я гордо злопыхателю, - если это ужасно, то каково же тогда остальное? Поэтому плюшку отбирать не будем. Единственное, что – зачем в замке большой вентилятор? Для более угнетающего впечатления? Или это тонкая аллюзия на стимпанк? Или это пятизвездочная тюрьма с кондиционером? Напомнило, правда, какой-то странный перформанс в стиле Винзавод и иже с ним, простите уж консерватора. В остальном сцены в замке, в общем-то, предсказуемы. Страдающий Дантес, безумный Фариа… которому, к слову, приписали отсутствующую у оригинала (если память не подводит) мораль. «Книжный» Фариа рассуждал примерно следующим образом – найти деньги и жить долго и счастливо, а не «награждать непричастных и наказывать невиновных», как предложил нам Фариа «театральный». Впрочем, итог увещеваний что одного, что другого был примерно один – повредившийся умом Дантес их просто-напросто не послушал. Кстати, идея долгого обучения Дантеса аббатом умерла на корню – из этого следует, что из замка должен был выбраться на свет божий вовсе не утонченно-интеллектуальный будущий граф Монте-Кристо, а мрачный и, что уж там, довольно невежественный каторжник (например, как Жан Вальжан только после тюрьмы). «Отомщу-отомщу, не помилую». Уф, самому страшно сделалось. Пойду выпью виски.

 

Да. Так вот. В начале второго акта я, было, подумал, что виски сделал свое черное дело – поскольку на сцене присутствовал все тот же «бал у Монте-Кристо», которым открывался так называемый Акт первый. Протер глаза, осведомился у соседа – нет, говорят, второй. У соседа с другой стороны поинтересовался – а первый акт вообще был? Посмотрели сурово, сказали, был. Пришлось поверить – именно что поверить, поскольку творящаяся на сцене вакханалия была стопроцентной копией начала первого акта. Выслушав в стодвадцатьпятый раз про то, что «бал у Монте-Кристо», получил сольник от Мерседес. Не то, чтобы замысловатый, но вроде бы сильно ухо не резал. Встречал жалобы маленьких любителей мюзиклов на исполнительницу роли мисс Ланскую – что могу сказать… Плохая актриса может испортить хорошую роль. «Никакую» роль испортить сложно в любом случае. Здесь, прошу заметить, все совпало. Не бог весть, какие данные мисс Ланской полностью отвечают требованиям партии. Несовпадений не заметил.

 

В отличие от графа-Дантеса, в виде молодого моряка смотревшегося явно ненатурально, нашим злодеям в плане грима повезло больше. Правда, Вильфора зачем-то облачили в некое подобие лилового халата (тоги?), но это уже милые мелочи.

 

Наш граф, меж тем, переходит к анимационной программе, в полном соответствии с требованиями г-на Бошана (к слову сказать, в оригинальном сюжете выполнявшего абсолютно иную функцию и являвшегося, между прочим, закадычным другом Альбера, ну да что уж там). Номером первым в программе заявлен Бенедетто (А. Александрин)  – из дьявольского ребенка в оригинале замечательным образом превратившийся в шута-в-зеленом. Попытавшись впихнуть всю (к слову – немаленькую) роль Бенедетто в два-три «комических куплета», авторы постановки хуже навредить персонажу не могли. А все хитроумные комбинации графа в силу ограниченности времени и художественных средств выражения свелись, простите уж, к индийскому кино – чему, кстати, в немалой степени способствовал и псевдоиндийский же танец невольницы Гайде (К. Асирян), которой вообще-то полагается быть гречанкой по происхождению. Удивлен, почему не нашлось павших друг другу в объятья братьев-близнецов. Правда, оную сцену в некоем роде мог заменить душещипательный дуэт Бенедетто и его новообретенной мамы (она же жена бесследно павшего жертвой кризиса и безжалостной руки анонимного сценариста барона Данглара) – и все бы ничего, если бы не было это полной отсебятиной, поскольку в оригинале (даже в моем, английском и урезанном) Бенедетто как подлецом был, так им же и остался.

 

Вильфору вообще не повезло – будучи одним из наиболее интересных персонажей в первоисточнике, и если уж на то пошло, тем, благодаря кому в нашем мстителе хотя бы начали пробуждаться ростки сомнения в правильности собственных действий – в мюзикле мужественно тянет на себе бремя главного Мальчиша-Плохиша всей истории. Наблюдая за радостными воплями главного героя – Толпы, а не Монте-Кристо, чтобы вы поняли, - на тему «своего сына зарыл живым», мне невольно хотелось добавить: «а почему, собственно, сразу не съел?» Что уж там, злодействовать так по-крупному.

 

Зато супер-проникновенный по замыслу авторов дуэт мадам Данглар (Л. Светлова) и Вильфора дарит нам великолепный шедевр песенной лирики. Итак, речь идет о месте, где Вильфор «похоронил» злополучный плод любви.

 

Покажите мне это место! – взывает мадам Данглар.

Ведь оно в целом мире известно…

 

Я напрягся – думаю, ну ничего себе, я думал Вильфор по-тихому труп прикопал, так нет же, он на своем несчастье еще решил пиар сделать, теперь к могилке сына экскурсии водит.

 

Однако после заданной музыкой длительной паузы прозвучало окончание строки:

 

… только вам одному.

 

Уж сколько раз твердили миру… Не правда ли, напоминает незабвенное:

А про себя я знаю лишь,

Что я когда-то родилась…

….

Там в Андалусии, в горах…

 

Почерк автора, что тут скажешь!

 

Но, в общем-то, почему в итоге прокурор вдруг сходит с ума – неясно. Почему стреляется Фернан – снова неясно. Что, наши коварные злыдни такие все хрупкие и кроткие?  Не верю.

 

Ах да, забыл упомянуть парочку влюбленных – видимо, должных знаменовать собой «Мерседес и Эдмон – выпуск 2»: Валентину (А. Гученкова) и Альбера (А. Постоленко). Да-да, вовсе не Максимилиана Морреля, как подумали бы некоторые глупенькие любители первоисточника. Про исполнителей вновь ничего плохого не скажу, про персонажей – проходные.

 

Финал мюзикла столь же уныл, как и его начало: все те же граф и Мерседес все с той же единственной заигранной темой про «во сне и наяву», открытый (по всей видимости) финал смотрится так, что актерам надоело играть, и они в произвольном порядке покидают сцену. Вслед за ними поспешно покидают зал и зрители.

 

Хочется вернуться к словам А. Болонина «Нам стало понятно, что с таким материалом можно не только создать прекрасный спектакль, но и продвинуться вперед, создав, по сути, первый в России мюзикл мирового уровня и качества». Дорогой вы мой товарищ Болонин! Ваш «прекрасный спектакль» - это мюзикл не мирового уровня, а калька с французского мюзикла – с некоторыми заимствованиями из мировой классики, допустим. А если уж на то пошло – «Норд-Ост» по всем параметрам подобрался ближе к мюзиклам «мирового уровня и качества», чем ваша поделка.

 

И раз уж речь в мюзикле идет вроде как о мести, то у меня один вопрос к продюсерам этого мюзикла: за что вы мстите актерам, которые верой и правдой пахали на вас, начиная с «Метро»? Даже если бы вы купили «Синди-2000» у своих любимых французов, вы бы подставили их меньше, чем подсунув им для исполнения эту псевдомюзикловую кашу.

 

А тем, кто интересуется, чего я до сих пор торчу в этой стране и терзаю свой тонкий вкус русскими постановками. Так ведь на родине кризис, господа! А мяснику тоже хочется кушать. Пойду-ка я в МакДоналдс, побалую себя вкусом детства… авось индекс Биг-Мака в России еще не вырос.

 

 

Искренне ваш,

Ф.Р.



2002-2007 All lefts reserved.